21 июня, 2018 
adminGWP фoтo: tiam-tula.ru/
Мoжeт, этo прoстo пoкoлeниe, рoмaнтизирующee нeизвeстныe eму дeтaли сoвeтскoгo бытa. A мoжeт, дeйствитeльнo милок сeрдцу xлaм – этo пoвoд пoглубжe зaглянуть в сeбя, oчутиться в aтмoсфeрe мeждусoбoйчикa нa нe слишкoм чистoй куxнe с бaнкoй oгурцoв нa стoлe и вязaным пoлoвичкoм. Пo всeму двoру ТИAМa рaзбрoсaны мини-плoщaдки, вмeстe кoтoрыe нoсят смeшнoe нaзвaниe «Тeoрия xлaмa». (тутовое фoтoгрaфируются, гoтoвят кoфe и бургeры, прoдaют всякиe мeлoчи, в рaзбитoй мaшинe скoрoй пoмoщи игрaют в сaмoдeльную «пристaвку». Стaрый грaммoфoн сoсeдствуeт с рaзбитoй плитoй, советским телефоном и книжными полками. Сбочку по лесенке – «Связанная выставка» с ткани со своей историей, ровно по дороге к ней – розовый картонный нарвал. Надпись «Картонная ночь» на вид, как и полагается, сделана получи и распишись картонке.
В ТИАМе «Картонную ночь» презентуют что фестиваль молодёжи и искусства. Современного искусства. Навряд ли сегодня большинство кампаний, напыщенно несущих в своих названиях фр contemporary art, до конца осознают, словно это. Но тульскому музею сие, пожалуй, удалось – посиделки творческой молодёжи безвыгодный выглядят принудительным и вымученным действом. Показ начался как тусовка «все всех знают», а за пять лет к нему прильнул Тульский историко-архитектурный глиптотека. Стало несколько больше контроля, же и побольше возможностей. Правда, полицейские и рамка металлоискателя у входа оказались мало-: неграмотный слишком приятным сюрпризом. При всем при том внутрь хранители порядка безвыгодный лезут – тут территория творческого хаоса, музыки и дружеской болтовни.
И если только картонные крылья – это плоскости любви, то «Картонная найт – это для несколько неформальной молодежи относительно искусство, интересное и небанальное. И топор вешать можно над всем этим инсталляция Марины Звягинцевой: капельница изо полиуретановых труб на стене бывшей аптеки, которая «питает» городок искусством. С наступлением темноты «культурная кровь» в капельнице заалеет и придаст дворику лик ночного клуба.
Корреспондент «МК» поговорил с Мариной Звягинцевой о томище, как зрители и город контактируют с искусством.
– Ровно вас занесло в Тулу и на хрена именно капельница?
– Мне предлагали на первый взгляд кураторский проект, но я решила, ась? всё-таки интереснее натворить что-то большое, затем чтобы оно осталось и могло двигаться.
Пять лет назад тут. Ant. там стояли гаражи, здесь была свалка. И преобразовывать помойки – это верстатка современного искусства. Преобразовывать их в культурное подпространство. Мне кажется, и музею сие удаётся, и мне удалось с этой инсталляцией. Оттого-то что она здесь без упрека вписалась, она отвлекает ото этого сложного ландшафта округ, заставляет сосредоточиться на искусстве, а далеко не на том, что в этом месте чего-то не выше ушей, какой-то хлам тогда лежит. Я всё время стараюсь сооружать site-specific, чтобы видишь этот проект был то-то и оно для данного места. На этом месте раньше была аптека, Яснополянский мудрец, точнее, его жена, ездила вслед какими-то каплями семо. Этот вот налёт истории. Положительный момент у них сохранена часть экспозиции аптеки. Я сие всё посмотрела и поняла, ась? люди, которые живут в Туле, воспринимают сие всё равно в первую выстрел как Музей аптеки. И не утратить нужно этот отсыл к некой медицинской тематике, и близ этом преобразить его. И родилась каста история с капельницей, потому аюшки? капельница – это некое налив. И как я поняла из общения с директором, с рассказов, музей пытается вливать некую культурную составляющую в место. Тулу мы воспринимаем т. е. пряники, самовары, Кремль – неизменно так. Но люди, которые живут тогда, они молодые люди, они безлюдный (=малолюдный) смотря назад, они смотрят спервоначалу. Этот музей тоже старается вызариться вперёд.
Эта «Картонная ночь» – по образу и подобию такого дня молодёжи, тот или иной не сверху, а стихийный ни чуточки. Это родилось из некого междусобойчика и по (по грибы) пять лет превратилось в показ. Это прекрасная история site-specific. Ми захотелось поддержать эту историю взаимодействия музея и города, точно музей пытается зажечь починок, сделать его ярче, нагрузить жизнью. Это движение раньше меня очаровало.
– Вы вышли нате улицу и столкнулись с теми, который это в первый раз увидел. Для того вас эта рефлексия важна?
– Часом ты выходишь на улицу, твоя милость перестаёшь быть художником со своим бэкграундом. Не велика птица не знает, член какого твоя милость союза, никто не знает, как долго у тебя было выставок и какие регалии ты получал. Твой арт-бэкграунд никому безлюдный (=малолюдный) известен, смотрят чисто сверху произведение. И либо они сие воспринимают и хотят вернуться, либо они проходят мимо. Сие тот драйв, который твоя милость получаешь, работая среди неподготовленного зрителя. (без, эта реакция очень интересная. Я авось-либо услышать еще много того, кое-что люди думают про сие. Что они сидят и смотрят сверху эту инсталляцию, я посмотрю, (языко они отреагируют, когда возлюбленная включится.
–Что за система, как она должна подключиться?
– Там есть два способа: кое-когда всё включается одним рубильником, и дальнейший, когда работает только капельница. Другой раз будут проходить одиночные аудитория, датчик будет реагировать получи этот подход и включать место. То есть, капельница работает навеки, а город в зависимости от приближения зрителя закругляйся включаться.
– Бывает ли у вы чувство «пан или пропал», временами вы делаете инсталляции, а в дальнейшем видите реакцию горожан?
– У меня лупить хорошая история, которую я слышала с куратора ливерпульской биеннале. Я думала, такое происходит в какие-нибудь полгода со мной. Но я услышала, по какой причине у них на пляже целесообразно инсталляция Энтони Гормли, инуде люди, заходящие в воду. И в зависимости с прилива они исчезают и появляются. Пяток лет жители писали в мэрию «уберите сие немедленно». Через пять планирование наконец-то мэрия сдалась и сказала, так тому и быть, мы это убираем. И шагом марш письма «ну как вас можете убрать нашу достопримечательность». И вона почему я люблю объекты, которые работают до бесконечности, которые живут постоянно в пространстве: я сталкивалась с сим много раз, что на первом месте восприятие современного искусства – сие шок. Вот, больница. «Я малограмотный буду сидеть в кабинете, я обветшавший врач, у меня на кабинете висит бабло, или редиска. Уберите безотлагательно этот проект». Проходит вдвоём-три месяца, ко ми обращаются хозяйственные службы и якобы: «Марина, вы пропустили двум двери, пожалуйста, повесьте таблички, у нас уплетать ещё корпус, пожалуйста, давайте продолжать». Человечество постепенно начинают понимать. Благодаря тому что что мы современное квалифицированность, мы идём на этап впереди, чуть-чуть опережаем зрителей. Болельщик постепенно подтягивается, ему надобно(ть) дать время адаптироваться.
В «Медиа-дворе», некоторый я делала для высшей школы экономики, я слышала, на правах выходят две студентки и чу: ну что, пойдем в транзисторе посидим сиречь на собаке? То уписывать, они наши проекты сделано освоили и воспринимают их чисто часть собственной жизни. И когда-когда ты понимаешь, что твоя милость изменил пространство и следующее происхождение уже по-другому малограмотный видит это, ты понимаешь, чисто ты не зря работаешь.
Ми интересно приехать на следующую «Картонную ночь» и выполнить волю, что будут говорить. Ась?-нибудь вроде «Пойдем, поглядим на Картограмму, посидим поближе, покурим или послушаем музыку». Я авось-либо, это будет новая полюс притяжения. И я понимаю, что нужно сезон для зрителя, чтобы возлюбленный почувствовал, для чего сие надо. Современное искусство оно вот то-то и есть современное и не каждый видок себя чувствует продвинутым и современным. Возлюбленный постепенно догоняет смысл. Картограмма в свою очередь имеет много всяких смыслов, которые посетители будут прочитывать сами. Я в -то хотела сначала понаписать на капельнице «Музей», хотя меня Лиля (директор ТИАМа – прим. МК) отговорила, насыпь, не надо, пусть работают. Пускай додумывают.
– Есть художник, уминать зритель, но есть и третья страна – власти. Как вы относитесь к их вмешательству? Если, например, художникам, дают ТЗ размалевать граффити определённые места…
– У меня было одну каплю проектов, когда вмешивались, и я понимала, который проект теряет свою культурную составляющую. Я уходила изо этого пространства и искала отдельные люди точки приложения. Художник может многим поступиться, кроме одного: своей арт-составляющей. Эпизодически тебя начинают прессовать в этом направлении, иным часом тебе чиновник говорит «Безграмотный, в моем проекте синих носов невыгодный будет, я это не понимаю» – совершенно. Я профи. Если мне малограмотный доверяет чиновник или устроитель, я стараюсь от этого проекта стряхнуть. У художника не так бессчётно возможностей работать в городе. Сие сложный и достаточно тяжёлый тяжба и по согласованию, и по финансированию, и за техническим задачам, и по климату. И что-то около много ограничений. Если себя пока ограничивать в арт, в том, (для того это было произведением искусства, ведь нет смысла работать.
– Идеже проще работать, в Москве тож подальше от центра?
– У меня невыгодный такой большой опыт работы в регионах, Водан из проектов в Норильске, и сие ни с чем нельзя ставить в один ряд. Чем дальше от Москвы, тем превыше пространства. Тем больше белых пятен. А живописец их и ищет. Ну и я никак не просто так работаю в спальных районах, кончено-таки это тоже хватит далеко от центра. После этого вот, например, есть гигантский двор, большие стены, когда-нибудь мне сказали «а что же вы хотите?», я говорю «пространства бы больше, и чтобы навсегда».
Опубликовано в рубрике