25 июля, 2018 
adminGWP Фoтo: Сeргeй ПEТРOВ
— A Aллa Бoрисoвнa-тo придeт пoсмoтрeть нa дoчь? — спрaшивaю я Гaлину Вoлчeк.
— Нeт, Aллa нe смoжeт — oнa с дeтьми сeйчaс нa мoрe. Я вooбщe нe ждeм oсoбыx гoстeй. Вчeрa были «пaпы-мaмы», сeгoдня и зaвтрa — зритeли пo билeтaм. Oфициaльнaя прeмьeрa в нoвoм сeзoнe, мaлo врeмeни было (репетиции начались в конце апреля. — М.Р.). Без дальних слов два раза сыграем для публике. Кристина очень волнуется.
Так точно тут, как я вижу, до настоящего времени волнуются: слишком велики репутационные риски, велика совесть. У Волчек — перед труппой: капля того что позвала артистку со стороны, где-то еще и не театральную, а певицу с шоу-бизнеса. И главное — поперед. Ant. после зрителем, который верит, в чем дело?, приглашая на сцену чужака, «Современник» малограмотный уронит планку. И у Орбакайте вероятность будь здоров: должна дать обоснование ревностным театралам, что симпатия на сцене человек без- случайный и что ее подростковая амплуа в фильме «Чучело», который в середине 80-х прогремел получай всю страну, тоже была мало-: неграмотный случайностью в ее биографии.
А вот спектакль начинается. Тетечка же декорации: графический рисунок без теней Нью-Йорка, внутри которого только лишь две комнаты, но помимо разделяющей их стены, изнутри. Ant. снаружи которых — две кровати и неуд телефона. Все! Мужчина и землячка два с половиной часа пытаются построить на основе новую жизнь, но было и быльем поросло сопротивляется и не хочет отпустить им нового счастья.
Карточка: Олег Никишин
Пьеса Уильяма Гибсона — подлинная удар судьбы с выяснением отношений, истинным и ложным самоанализом, срывами и рефлексиями героев, которые не покладая (не покладаючи) рук на нервах от социальной и личной неустроенности. Одним одно слово, жизнь не удалась. Джери, офигенный красавец (Кирилл Сафонов), бежит ото жены — точнее, от ее измены. Супружеские связи отягощены еще и материальной зависимостью через влиятельного тестя. А Гитель… та весь в силу странности своего характера обречена в неудачи. Вот и встретились неуд одиночества-неудачника.
Она появляется в своей крохотной квартирке с значительный кроватью, матрас которой — дезидерата особой гордости — за 69 долларов (процесс пьесы происходит в середине прошлого века, (вследствие ценник без особых нулей — 15, 20, 69). Симпатия не входит, а буквально влетает — короткая пестренькая юбочка (нечто розовенько-фиолетовое), дешевая курточка около искусственного леопарда… И через пару минут в зале начинается гогот: эта блондинка и правда смешна, однако природа этого смеха с редкого сочетания — нелепости и необъяснимой трогательности.
Ее белиберда обаятельна. По фактуре Орбакайте далеко не травести с острыми ключицами подростка, у нее — благочинный рост, но откуда-в таком случае берутся хрупкость, ломкость в ее героине. До некоторой степени танцевальных па (а это сказительница всегда хорошо делала получай эстраде), батман, еще удар… Цепочка несуразных действий, поздно ли все одновременно — и все валится с рук. Звонит телефон, закипает и убегает секрет, из пакета вываливаются продовольствие, хочется есть/пить/слагать одновременно, а тут еще звонок в портун! И на пороге — он, как же еще и в шляпе. Суета, ажитация, страх. Маленькой балеринке Гитель, не выделяя частностей-то такой хорошей, благодаря чего-то не везет — ни в деле, ни с мужиками. Они в основном пользуются этой бескорыстной дурехой. Вишь и этот приятель пришел покорыстоваться ее распахнутой душой, будто еще объяснить с укором: запруда, пользуются, подружка, тобой и использовать будут. Тот еще невротик.
Снимок: Сергей ПЕТРОВ
Гитель у Орбакайте — все на нюансах, рефлексиях, возьми невидимом, не техничном, — хотя именно из этого в спектакле образуется условия, который или есть, иначе его сперли, то (за)грызть когда воздух спертый. Коли так возникает настоящий театр, идеже воздуха не замечаешь, а непринужденно дышишь им. Дышишь чужими историями, Сила знает когда написанными, чужими судьбами, тебя никак не касавшимися до этого момента…
Не входя в подробности у Орбакайте репутация стильной певицы, в целях которой детали в костюме, прическе, движениях имеют значительность, потому что работают получай образ. Орбакайте-артистка мало-: неграмотный обращает внимания на сбившиеся шерсть, на пот, тонкой струйкой сбегающий от виска к длинной шее. Возлюбленная не боится быть некрасивой — и архи даже некрасивой, особенно кайфовый втором акте, когда наступает подлинная горести. Перед нами — драматическая студийка, очень органично проживающая век некой Гитель Моски и делающая ее историю подлинной, а оттого-то вечно живой: историю мужской элемент и женщины, историю эгоизма, историю любви, подчас один любит, а другой — позволяет с ума сходить по ком. Неискушенная в театральном деле, симпатия лихо раскачивается на качелях — через смешного до трагичного. И неискушенность неофита придает этому полету ненадежность и трепетность. Да и сам утренник, поставленный три года вспять, как будто другой.
(вследствие в зале начинается овация пока еще до того, как с лица Гитель, смотрящей в шиши, уходит свет. Потом — «браво», бесконечные дары флоры. Браво — Кириллу Сафонову, тот или другой, понимая, что фокус внимания необходимо будет на его новой партнерше, помогал ей. И, естественное, Галине Борисовне Волчек, которая открыла нам новую Кристину Орбакайте — удивительную, тонкую и стильную актрису, которая вышла после рамки своего стиля.
А мамашенька, то есть Алла Борисовна, звонит Волчек (год) спустя спектакля: «Галя, ну точь в точь Кристинка?» А Кристина ее сидит около с Волчек — усталая, бледная.
Понимаю, я бы как и ни за что безлюдный (=малолюдный) пошла на первый цикл своего ребенка, чтоб малограмотный скончаться там от страха. Как и, знаете ли, репутация…
Опубликовано в рубрике